Она достала из узкого комода бутылку белого мартини, бокалы и мы поднялись на третий этаж. Стульев на балконе не было, поэтому мы уселись прямо на теплый кафель, открыли бутылку, чокнулись, выпили по глотку и закурили.
– Аленька, – помолчав, начала Маня, снова став серьезной и даже грустной. – Я тебя очень прошу, не надо мне завидовать. Ты что думаешь, я всегда так жила? – она сделала знак не перебивать и продолжила. – Это я сейчас немного поднялась, а так… Всего же в письмах не напишешь. Я же от всех мужей уходила ни с чем, только с детской одеждой… Им все оставляла – и квартиры, и мебель, и вещи разные. И даже бизнес. А все, что сама зарабатывала, тратила на переезды. Ты представляешь, сколько стоят билеты на троих из одного конца страны в другой? Да представляешь, конечно… А где мне только не приходилось работать! – Маня сделала глубокую затяжку. – Хорошо еще, что работы я никогда не боялась, если помнишь. В Новосибирске только полегче было, и то с этими переводами с немецкого у меня чуть нервный срыв не случился. Зрение так посадила, что с тридцати лет в очках читаю. А в Хабаровске я и чужих детей ростила (она так и сказала «ростила», по-сибирски делая ударение на первом слоге), и ночной сиделкой подрабатывала. И это кроме основной работы. Днем платья дамочкам шила, в тех краях дамы богатые, а ночами с их престарелыми родственниками сидела, судна под них подкладывала… И таксисткой одно время работала, но это уже в Томске, пока фирму свою не открыла. Но я не жалуюсь, ты не подумай. Видно, так было нужно. И здесь тоже в Карамазове два года на съемной квартире жила. Не поверишь, но на станции железнодорожной, где мы с тобой встретились, пирожки продавала. Напеку дома, а потом на попутке на вокзал или к санаторию. Так что завидовать мне особенно было нечему. Ну, а сейчас, конечно, можно, но только чуть-чуть. Ты поняла? Без фанатизма, как говорится.
– Мань, ну я же попросила прощения. Сама не пойму, что произошло со мной, как этот твой лягушатник увидела и тебя голую в нем. Вот, думаю, повезло бабе. Все, проехали. Если б ты знала, как я за тебя рада. Хорошим людям должно везти. Хоть иногда. Давай выпьем! За тебя, за меня и за нас вместе. Здорово, что ты меня пригласила.
Мы отпили еще немного из своих бокалов, когда Маня испуганно вскрикнула:
– Ужас какой! Я же совсем забыла: мне на пару часиков нужно в город съездить, там у меня небольшая проблема с поставщиком.
– Так езжай, не волнуйся. Я прекрасно все посмотрю и без тебя. Это будет даже забавно. А поболтать мы еще успеем.
– Как ехать?! Я же выпила! Вот кулема!
– Да сколько ты там выпила? Два грамма.
– Нет, я так не могу. Ты что? Мой узнает, вообще заберет ключи от машины. Честно говоря, «мерседес» -то не мой, а его. Я пока безлошадная. Так что и тут, как видишь, у меня все, как у людей. Я лучше тормозну попутку. У нас водители всегда останавливаются. А меня так вообще любой с радостью подвезет. Я же тут всей округе торты пеку – на свадьбы там или юбилеи. Так что человек известный.
– Ну, как знаешь, если тебе так легче…
– Так ты не обидишься, если я отлучусь? Постараюсь вернуться как можно быстрее. А ты тут пока осматривайся, по поселку погуляй. Кухня на первом этаже. Если проголодаешься – холодильник полный. Бери все, что хочешь. А гости мои придут, познакомься, составь мнение о них. Мне это будет очень интересно и важно. Ну, все, дорогая, я побежала.
Мы чмокнули друг дружку в щечки, и Манечка унеслась переодеваться. Я осталась одна. Честно говоря, это было на руку. Сейчас мне просто необходимо побыть одной, переварить полученную информацию, все хорошенько обдумать и окончательно прийти в себя. То, что белый «мерс» не являлся собственностью Мани, меня почему-то успокоило. Неужели я становлюсь такой завистливой злыдней? Это грустно. Нет, нет, я уже не завидовала. Просто то, что я увидела и узнала, никак не совпадало с тем, что я себе навоображала. Ни на йоту.
Да ладно! Я запахнулась в Манин халат (цикломеновый костюм вместе с новыми шлепанцами сушился на веревке у бассейна) и пошла осматривать дом. В комнаты третьего этажа я решила не заходить, ведь они были уже заняты ранее прибывшими «представителями». Спустившись этажом ниже, я ознакомилась со спальнями Маниной семьи, которые были обставлены скромно и только самым необходимым. Никакого шика и ненужной помпезности. В детских спальнях вместо кроватей прямо на полу лежали широкие каркасные матрасы, обтянутые простынями с резинками по краям. У сына в комнате – простой компьютер, множество мячей, гантелей, кроссовок и спортивных журналов. Комната дочери отличалась только цветом обоев, наличием огромного зеркала и стеллажа с учебниками и журналами «Бурда» на немецком языке. Спальня самой Мани, как я поняла, находилась прямо под моей комнатой. Здесь тоже было безупречно чисто (как и везде) и очень просто. Письменный стол с папками для документов, пара стульев, шкаф для одежды и кровать с одной (!!!) подушкой. Интересно, а на чем спит строитель? Может, он йог, или Маня, соблюдая внешние приличия, решила не дразнить гусей в виде «представителей» прошлых семей? А если он здесь, и правда, не живет, то почему?.. Мой пакет с польским одеялом лежал поверх узорчатого покрывала.
Обойдя дом, ознакомившись с блестящей кухней, плиточный пол которой напоминал станцию метро, и содержимым холодильника, я сделала бутерброд, взяла большой помидор и вышла на улицу. Босая, в халате. Какой кайф! Давненько я не позволяла себе так восхитительно расслабиться!
В поселке было так тихо, как ранним утром в санатории для ветеранов жизни. Между домами вместо деревьев росли высокие сосны. Скорей всего они росли в этом месте уже тысячу лет, но при строительстве поселка кто-то разумно решил их не спиливать. На мой взгляд, этот коттеджный поселок следовало бы назвать не Осиновкой, а Сосновкой. Ведь ни одной осины вокруг. Сосны тихонечко поскрипывали, где-то стучал дятел, временами раздавались трели каких-то птиц. Действительно красота. Сказочная. И покой. Блаженный и беспредельный. Ни тебе суеты, ни гудящей и снующей из стороны в сторону толпы, ни дымных автобусов. Я обошла дом, еще раз внимательно осмотрела бассейн и обнаружила рядом с ним навес, примыкающий одной стороной к дому, под которым были сложены мешки с цементом, банки с краской и несколько поддонов с кирпичами. Понятно, строительство еще продолжается. Здесь же, у самой стены дома были уложены поленья дров для камина.
Немного прогулявшись по заросшей травой единственной улочке, я почувствовала легкое головокружение. От избытка свежего воздуха и бокала мартини безумно захотелось спать. Я вернулась в дом, поднялась в свою комнату, сняла халат и нагишом улеглась в широкую кровать. Тело с удовольствием ощутило умеренно мягкий матрас и чистые, пахнущие хвоей простыни. Да, это, безусловно, не пыльный пол в избушке на курьих ножках. За последние сутки мне пришлось испытать так много потрясений, узнать столько нового и необычного, что все это бесконечно утомило меня. Я уснула быстро и крепко.
***
…Проснулась я от какого-то непонятного стука. Открыв глаза, я прислушалась. Через несколько секунд тихий стук повторился. Стучали явно в мою дверь.
– Да, – хриплым спросонья голосом сказала я и подтянула простыню до подбородка. – Да, кто там?
Дверь медленно приоткрылась, и в ее проеме показалась маленькая, худенькая востроносая старушка, с жиденьким пучком седых волос на затылке и в очках, сидящих на кончике носа. Вылитая старуха Шапокляк.
– Я не разбудила вас? – спросила старушка, смущено заглядывая в комнату. В руках у нее был какой-то сверток.
«Так… Мамочка второго мужа, ботаника», – мелькнуло у меня в голове.
– Нет, нет, что вы, я не спала, заходите, – я приподнялась в кровати, продолжая прикрывать простыней голые плечи.
– Вы уж извините за беспокойство, – старушка топталась на пороге. – Вот пришла познакомиться. Вы, наверно, Александра Игоревна?
– Так точно, это я. А вы…?
– Галина Ивановна. Тоже в гости приехала к Марьяне Серафимовне. Так я не помешаю?
– Да заходите, пожалуйста. К чему такие церемонии, только я немного не одета.
– Ничего, ничего, не волнуйтесь, – она наконец-то зашла, оглянулась по сторонам и присела на краюшек стула у кровати.
– У вас тоже комната хорошая, большая. А моя прямо напротив, через коридорчик. Как в гостинице. Я все же вас разбудила. Может, я попозже приду?
– Да сидите, – рассмеялась я и принялась натягивать Манин халат. – А ночью что я делать буду, если весь день в кровати проваляюсь? Все равно нужно вставать. А вы давно пришли?
– С полчаса. Светочка грибы на кухню понесла, Алик пошел купаться, а я вот к вам. У вас ничего не случилось? Мы все вчера так волновались, когда вы пропали. Марьяна Серафимовна всю ночь не спала, все звонила и даже плакала. Вы знаете?
